Михаил Мильчик, Дмитрий Петров

Когда в Ивангороде построена Никольская церковь?

Никольская церковь — меньшая из двух церквей, расположенных в крепости. Ее основание с легкой руки В. В. Косточкина все связывали со строительством Большого Бояршего города (прим. авт. Косточкин В. В.
1) Крепость Ивангород // МИА. М., 1952. № 31. с. 257;
2) Топография Ивангорода // СА. 1961. № 3. С. 263; Гоголицын Ю. А., Гоголицына Г. М. Памятники архитектуры Ленинградской области. JI., 1987. С. 125; Коченовскии О. Нарва. Градостроительное развитие и архитектура. Таллин, 1991. С. 31.),

ибо в переписной книге 1498 г. говорится о том, что «внутри города церковь Никола Святый» (прим. авт. Новгородские писцовые книги. СПб., 1886. Т. 4. Стб. 227.), хотя неизвестно, была ли она деревянной или каменной и в какой части крепости находилась. Ныне, когда с большой степенью вероятности время строительства Успенской церкви определяется 1507—1509 гг., то есть временем реконструкции крепости (прим. авт. См. статью М. Мильчика и Д. Петрова «Успенская церковь Ивангорода и ее венецианские прототипы» в наст, сборнике), вопрос о датировке Никольской церкви встал с новой остротой. Могла ли она, типологически чрезвычайно близкая к Успенской, быть построена раньше? Однако прежде, чем попытаться ответить на этот вопрос, остановимся на особенностях памятника.
Краткое архитектурное описание
Церковь, выложенная, как и крепость, из плит известняка, представляет собой однокупольный бесстолпный двухапсидный храм размером 8,57 х 8,31 м с выносом апсид на 4,85 м. (прим. авт. Исследование и реставрация Никольской церкви проведены в 1987—1989 гг. под руководством И. А. Хаустовой и Н. С. Рахманиной. См. статью И. Хаустовой, Н. Шаловой и М. Киселева «Восстановление Ивангородской крепости в послевоенный период и современные проблемы ее сохранения» в наст, сборнике.) Барабан диаметром 5,9 м покоится на стенах четверика, переход к которому осуществляется за счет тромпов. Внутреннее пространство церкви (6,4 х 6,2 м) освещается четырьмя окнами четверика, расположенными в арочных нишах, и восемью окнами барабана, устроенными в глубоких прямоугольных нишах. Церковь имеет три входных проема.
Тромпы церкви представляют собой очень плоские «парусовидные» поверхности, шелыги которых почти горизонтальны. Над тромпами, несколько выше уровня перехода от четверика к барабану, проходит простой двухуступчатый карниз. В скуфье купола устроен валик.
Две апсиды церкви объединены между собой широким арочным проемом и выходят в наос также двумя арками. Пространство апсид перекрыто коробовыми сводами, завершающимися конхами. Апсиды освещаются двумя окнами (по одному в каждом алтарном выступе) и имеют ниши-шкафы в стенах. Перед алтарной частью в боковых стенах сохранились пазы для крепления иконостаса.
Снаружи Никольская церковь декорирована достаточно скромно. По всему периметру фасада церковь имеет плоский цоколь высотой в три ряда камня. Четверик завершается антаблементом, очень схематичным по рисунку (прямоугольная полка, гладкий фриз, двухуступчатый карниз). Над дверьми — полуциркульные ниши. Над апсидами, которые ниже четверика, — уступчатый карниз, аналогичный карнизу четверика.
Барабан украшен аркатурным поясом, арки которого одновременно являются архивольтами окон. Арки между восемью окнами барабана распределены неравномерно (считая от западного окна по часовой стрелке — 2—3—2—3—2—3—2—3).
Аркатурный пояс опирается на уступ кладки барабана. Наружный архивольт арки (полка) выступает за этот уступ, внутренний находится в наружной плоскости уступа. Таким образом, арки пояса одновременно становятся похожими на двухуступчатые ниши, «дно» которых совпадает с внутренней плоскостью уступа. Архивольты арок не соединяются друг с другом, над окнами они уже, чем в простенках. Над аркатурным поясом расположен антаблемент. Он отличается от антаблемента четверика только удвоением фриза.
Из конструктивных особенностей церкви можно, пожалуй, отметить только обнаруженные при реставрации в уровне чуть ниже обреза тромпов каналы (30 х 28 см) от деревянных связей диаметром около 30 см. Связи полностью обвязывали четверик и обходили апсиды в уровне пят сводов последних. На южном и северном фасадах для вентиляции каналов были оставлены продухи.
Проблема датировки
В изучении Никольской церкви наиболее сложной проблемой является ее датировка. Как уже было сказано, В. В. Косточкин, а вслед за ним Е. А. Кальюнди (прим. авт. См.: Кальюнди Е. А. Крепость Ивангород. Историческая справка. Таллин, 1967 (Архив ГИОП Ленинградской области, № 26/5. С. 31)) связывали ее возведение со строительством Большого Бояршего города и упоминанием церкви того же посвящения в переписных книгах Шелонской пятины 1498 г. Из этого следует, что письменные источники не позволяют сделать обоснованных выводов о времени построения существующего храма.
В XIX в. бытовала и другая точка зрения: Г. Ханзен в «Истории города Нарвы» утверждал, что Никольская церковь построена в 1558 г. по повелению Ивана Грозного, допуская, впрочем, что «руины могут относиться и к более раннему времени». (прим. авт. Hansen Н. Geschichte der Stadt Narwa. Dorpat, 1858. S. 37.) Н. Крузенштерн, исходя из того, что, по устному преданию, церковь была «обыденной», то есть построенной за одни сутки в связи с каким-то событием, также называет датой ее постройки 1558 г. — год взятия Нарвы в начале Ливонской войны, полагая, что церковь была построена в честь этой победы. (прим. авт. Крузенштерн H. Нарва. Исторический очерк. СПб., 1890. С. 10.)
Сомнение в принятой датировке, вызванное «архитектурой этого памятника и, в частности, характером его завершения», было высказано Б. Л. Альтшуллером, обратившимся к ивангородскому храму в связи с его двухапсидностью. (прим. авт. См.: Альтшуллер Б. Л. Бесстолпные храмы XIV в. в Коломне // СА. 1977. № 4. С. 167.) Теперь, когда можно считать установленным время строительства Успенской церкви, (прим. авт. Мильчик М. И., Петров Д. А.. Хаустова И. А. Успенская церковь Ивангорода // Реставрация и архитектурная археология. Новые материалы и исследования. М., 1995. Вып. 2. С. 128) выяснилось, что фундаментный ров церкви был впущен в культурный слой с уровня археологического горизонта III, который датируется 1550—1580-ми гг. (прим. авт. См. статьи А. Курбатова «Археологическая реконструкция застройки Большого Бояршего города» и Н. Стеценко «Археологические заметки к истории Никольской церкви» в наст. сборнике). Стало очевидно, что первая датировка нашего памятника должна быть отвергнута.

Чтобы приблизиться к ответу на вопрос, поставленный в заголовке статьи, проанализируем архитектуру церкви. Уникальность для Древней Руси ее композиционного построения предельно облечает наш поиск: сходную композицию в пределах XV—XVII вв. имеет только одна русская церковь — это стоящая рядом Успенская. Архитектурное качество этих церквей совершенно несравнимо. Успенская церковь — произведение, выполненное руками мастеров очень высокой квалификации. Архитектурные детали церкви совершенны, можно сказать даже, что мастера «победили» свой материал, так как им удалось выполнить эти детали из такого некачественного камня, как серый плитняк. Все линии Успенской церкви (очертания арок, сводов, архивольтов, аркатурного пояса) строго геометричны. Конструктивная система сложна и отличается большим запасом прочности. Сложнейшая архитектурная композиция церкви скомпонована уверенной рукой. Как мы старались показать, источниками архитектуры Успенской церкви, предположительно датируемой 1507—1509 гг., являются архитектура Венеции и Террафермы конца XV — начала XVI в. (прим. авт. См. статью М. Мильчика и Д. Петрова «Успенская церковь Ивангорода и ее венецианские прототипы» в наст, сборнике) Никольская же церковь построена мастерами достаточно низкой квалификации. Ее общая композиция хоть и элементарна по составляющим, но не уравновешенна. Конструкции церкви обычны и не отличаются совершенством исполнения. Архитектурные детали выполнены примитивно, с грубыми ошибками (расчет аркатурного пояса) и с нечетким пониманием исполняемой формы (превращение аркатурного пояса в пояс двухуступчатых ниш).
Нам кажется, что комплекс Успенской церкви с Покровским приделом послужил основным образцом при возведении Никольской церкви. Ее общая композиция точно повторяет композицию Покровского придела, разница заключается только в замене одной апсиды на две. Церкви почти полностью совпадают по размерам (наружные размеры — 8,6х8,3 и 8,2х8,2 м; внутренние размеры — 6,4х6,2 и 5,8х5,6 м; вынос апсиды — 5,3 и 4,85 м). Одинаково расположение окон в четверике и апсиде, хотя в барабанах размещение окон не совпадает (в Успенской церкви и Покровском приделе размещение окон не соответствует осям восток—запад и север—юг), но их форма идентична. Любопытно, что на месте, где в Никольской церкви устроены ниши, в Покровском приделе при перестройке были пробиты окна. Не было ли там ниши или окна (прим. авт. О системе расположения окон и портала в русских бесстолпных постройках XV—XVI вв., связанных с итальянскими традициями, см.: Петров Д. А. Происхождение архитектурных форм церкви Рождества Христова в погосте 13 Юркино (в печати)) первоначально?
Покровский придел значительно выше и стройнее Никольской церкви. У него нет аркатурного пояса, но этот пояс мы видим на Успенской церкви. Карнизы четверика Никольской церкви представляют собой «среднее арифметическое» между карнизами четверика Успенской церкви и ее придела. Антаблемент барабана Никольской церкви является упрощенным вариантом антаблемента Успенской церкви (ее сложный архитрав заменен на простую ленту дополнительного фриза с полочкой).
Таким образом, по-видимому, есть все основания полагать, что Никольская церковь построена по образцу находящегося рядом придела Успенской церкви, что позволяет обозначить нижнюю границу возможного времени построения церкви 1510-ми гг. Очевидно, что верхняя граница определяется изображением церкви на гравюре А. Хутеериса, то есть 1615 г.
Установление даты постройки Никольской церкви возможно тремя непрямыми способами: выяснением периодов политической активности государства, связанных с Ивангородской крепостью, то есть возможности появления импульса для ее строительства (или перестройки); нахождением строительных мастеров, которые могли бы возвести подобное сооружение; определением археологического горизонта, соответствующего фундаментам нашего памятника.
Первое достаточно просто. До начала XVII в. фиксируется лишь две максимальных активности, связанных с Ивангородом: 1557—1558 и 1590 гг. (прим. авт. Мильчик М. И. История строительства Ивангородской крепости и внешняя политика России конца XV—XVI века // Древнерусское искусство. Исследования и атрибуции. СПб., 1997. С. 258—262; Коченовскии О. Нарва. С. 37-38) — в обоих случаях русские войска брали Нарву.
Активные военные действия в ходе Ливонской войны начались в апреле 1558 г., когда в ответ на обстрел Ивангорода русские осадили Нарву. 11 мая в городе вспыхнул пожар, воспользовавшись которым войско из Ивангорода во главе с воеводой И. А. Бутурлиным и «стрелецкими головами» переправилось через Нарову, заняло город, осадило замок и принудило его к сдаче. Нарва была взята «с всем нарядом, и с пушками, и с пищальми, и з животы с немецкыми». (прим. авт. ПСРЛ. М., 1965. Т. 13, ч. 1. С. 295)
Летописи объясняют эту сравнительно легкую победу чудом с иконой св. Николы, которую «…немчин… исколол…, да тем огонь подгнечал и сшел пламень и поджог всех домы». Русские же, войдя в город, нашли эту икону и другую, Богоматери, целыми: «…на великом пламени образ Пречистые лежит лицом на огнь, …а в другом месте нашли Николин образ. И от того времени как образы поимали, огнь почал тишать… и взят бысть Ругодив…» В Москве был отслужен молебен в честь обретенных нарвских икон, после чего царь направил новгородского архиепископа, юрьевского архимандрита и протопопа св. Софии в Нарву для освящения города и для того, чтобы «…церковь в Вышегороде (Нарвском замке. —Авт.) въздвигнути Въскресение Христова…, а в Ругодиве храм Пречистые Одигитрие соборные и ины храмы ставити (подчеркнуто нами. — Авт.) и с кресты по городу и кругом города ходити…» (прим. авт. ПСРЛ. М., 1965. Т. 13, ч. 1. С. 296.)
Указ Ивана Грозного, судя по летописи, был исполнен, а чудотворные иконы архимандрит Юрьевский Варфоломей и софийский протопоп Дмитрий после освящения церквей и города привезли сначала в Новгород, где в Софийском соборе они «положени быша на поклон», оттуда — в Москву. Там 9 августа того же 1558 г. «митрополит Маркарей со всем священным собором и весь синклит царской и множества народа встретили образы…» (прим. авт. ПСРЛ. М., 1965. Т. 13, ч. 1. С. 305)
Первая Псковская летопись, обычно более подробно сообщающая об ивангородских делах, уточняет, что «…по его государеву наказу около градов Иванягорода и Ругодива со кресты ходили и молебны пел и церкви свящали… » (прим. авт. ПСРЛ. Л., 1925—1929. Т. 4. С. 310). Сопоставляя приведенные летописные свидетельства, мы можем заключить, что церкви были основаны как в Нарве, так и в Ивангороде — крепости, послужившей базой для успешного взятия ливонского города.
Эта победа означала для Ивана Грозного осуществление одной из главных целей войны — выход к морю. Естественно, что такое важное событие должно было послужить толчком к основанию в Ливонии целого ряда православных церквей. Уже в начале июля магистр Ордена сообщал, что русские поставили пять церквей, (прим. авт. См.: Крузенштерн H. Нарва. С. 10.) не уточняя при этом их местоположения.
Из сказанного становится ясно, что церковное строительство в 1558 г. развернулось как в Нарве, так и в Ивангороде. Остается предположить, что неоднократно повторяемая легенда о построении «обыденной» (однодневной) Никольской церкви по повелению самого царя 19 имеет реальную основу. Посвящение же храма обусловлено иконой, с которой в сознании современников связывалась победа. Это предположение, как уже отмечалось, ранее высказывали Г. Ханзен и Н. Крузенштерн.
Когда чудотворные иконы были возвращены из Москвы, неизвестно, но, по преданию, считалось, что именно одна из них — св. Николы — хранилась в Преображенском соборе Нарвы, а другая — Богоматери Одигитрии — в Успенской церкви Ивангорода. (прим. авт. Петров А. В. Город Нарва. Его прошлое и достопримечательности СПб., 1901. С. 74. Фотографию иконы см. на с. 73. Можно предположить, что первоначально икона св. Николы находилась в Никольской церкви Нарвы. Нынешнее местонахождение этой иконы и иконы Одигитрии нам неизвестно).
Взятие Нарвы, связанное с чудесным обретением икон св. Николы и Одигитрии, их торжественный перенос в Новгород, а затем в Москву, основание церквей в связи с этим переломным событием в ходе Ливонской войны позволяют с достаточной уверенностью отнести строительство каменного храма (или же замену деревянного, возведенного около 1496 г.) второго в Ивангороде к 1558 г.
После взятия Нарвы инициатива в войне перешла русским. В течение 7066 года (то есть до сентября 1558 г.) пало 20 ливонских городов, и в каждом из них были основаны храмы, служившие опорой для дальнейшего распространения православия в Ливонии. (прим. авт. ПСРЛ. Т. 13, ч. 2. С. 306) Большинство из них были деревянными и просуществовали, видимо, только до 80-х гг. XVI в., когда русское правительство вынуждено было отказаться от завоеванных городов в пользу Речи Посполитой. Однако среди церквей, возведенных в конце 50-х гг., были и каменные. Это Богородицкая и Никольская церкви в Нарве (местоположение последней неизвестно), еще одна Никольская в Юрьеве (Дерпте) (прим. авт. Karling S. Narwa. Eine baugeschichtliche Untersuchung. Tartu, 1936. S. 119— 120; Otto R. Ortsbeschreibung und Entsehungsgeschichte von Burg Stadt Dorpat. Tartu, 1918. S. 12.) и Троицкая в Нейшлоте (Сыренске). (прим. авт. ПСРЛ. СПб., 1908—1913. Т. 21. С. 610. Троицкая церковь в перестроенном виде сохранилась, но до сих пор не исследована (см.: Скобельцын Б. Земля Псковская. Альбом. Л., 1972. С. 186)) Ивангородскую Никольскую церковь следовало бы рассматривать в связи с этой группой почти одновременно возникших храмов, но, к сожалению, все они не определены, в Нарве и Тарту остаются не изученными археологически, а потому их сопоставление невозможно. В результате одна из интереснейших страниц истории русской архитектуры XVI в. остается, по существу, неизвестной.
Попробуем отыскать строительных мастеров, которые могли бы возвести Никольскую церковь. Ее главнейшая особенность — это перекрытие наоса куполом. Поскольку общий обзор бесстолпных купольных покрытий в XVI в. уже сделан (прим. авт. См.: Петров Д. А. К вопросу о бесстолпных купольных конструкциях в архитектуре Новгорода XVI в. // АИПиПЗ. 1989. С. 48—50.), то обратимся к группе наиболее близких по конструкции и формам куполов — куполам на тромпах.
Эти купола являются характернейшей особенностью архитектуры Новгорода середины и второй половины XVI в. Первый точно датированный памятник этой группы — Сретенская трапезная церковь 1535—1538 гг. в Антониевом монастыре. Ее купол опирается на четверик (8,2х8,2 м) через систему трехступенчатых наклонных тромпов. Последний ярус тромпов через парусовидные поверхности переходит в карниз, отделяющий купол от стены. Церковь не имеет апсид, ее купол, по-видимому, скрытый фронтоном, (прим. авт. Церковь не исследована.) никак не выявлен. Купол венчает маленький глухой барабан.
Трапезная церковь Троицы (предположительно 1557 г.) Духова монастыря (прим. авт. Датировка церкви приводится по не вполне обоснованной дате архимандрита Макария (см.: Макарий, архимандрит. Археологическое описание церковных древностей в Новгороде и его окрестностях. М., 1860. Т. 1. С. 130)) имеет купол (подкупольный квадрат 4,2 х 4,2 м), опирающийся через нарезы на три коробовые связи, расположенные в виде буквы «Т», а с четвертой стороны — на стену. Купол отделен карнизом, в скуфье устроен валик. Конструкция перекрытия церкви Троицы настолько необычна, что никаких аналогий ей в русской архитектуре мы не знаем.
В комплексе церкви Никиты Мученика (1555—1557 или 1555—1562 гг.) (прим. авт. ПСРЛ. М., 1965. Т. 30. С. 183; Новгородские летописи. СПб., 1879. С. 128, 334. Примеч. 17, 18.) купола на тромпах мы видим в северном и южном приделах. Северный придел (5,9 х 6,4 м) имеет купол, опирающийся на наклонные двойные тромпы с запада и обыкновенные на востоке. Купол отделен от всех конструкций карнизом, в скуфье купола — кольцевой валик. Алтарная часть придела понижена относительно основного объема. На куполе устроен глухой барабанчик. Достоверно форма кровли не выяснена.
В южном приделе (церкви «иже под колоколы») купол сделан в нижней части, то есть в собственно церкви. План придела имеет «полуциркульную» форму, поэтому купол с запада через двойные наклонные тромпы опирается на стену, а с востока — непосредственно на восточную стену. Купол отделен от стен и тромпов карнизом, в скуфье устроен валик.
Следует упомянуть еще две церкви, в которых могли быть использованы купольные перекрытия и в которых, по-видимому, были сильно пониженные апсиды. Это церкви Пантелеймона (над гробом блаженного Николы Качанова) 1554 г. (прим. авт. Новгородские летописи. С. 86. О церкви см.: Петров Д. А. Церковь Пантелеймона в Новгороде // ПКНО. 1995. М„ 1996. С. 441—447) и Одигитрии на подворье Хутынского монастыря 1556 г. (прим. авт. Петров Д. А. Утраченные памятники архитектуры XVI в. в Новгородских монастырях // Новгородские древности. Архив архитектуры. М., 1993. Т. 4. С. 193—195, илл. 3-5).
Купольные перекрытия на тромпах применены еще в двух сооружениях Новгородской земли: трапезной церкви Рождества 1581 г. в Тихвинском монастыре (7,2х7,5 м) и Покровской трапезной церкви Александро-Свирского монастыря (6,6х6,4 м). (прим. авт. Последняя церковь твердо не датируется, так как мы, отвергая прежнюю датировку «1530-е гг.» по стилистическим признакам, полагаем ее строительство по времени, близком к сооружению трапезной в Тихвинском Успенском монастыре). Конструкция обоих куполов идентична: трехступенчатые наклонные тромпы, переходящие в парусовидные поверхности, поддерживающие сферический купол, многопрофильный карниз, отсекающий купол. Обе церкви имеют глухие главки, купол, скрытый горкой кокошников, пониженные апсиды.

Итак, очевидно, что и в 1557—1558 гг. и в 1590-х гг. в Новгороде были мастера, (прим. авт. О строительстве в Новгородской земле в конце XVI в. см.: Петров Д. А.. Седов В. В. Каменное строительство в Новгородской земле в последней четверти XVI в. // АИПиПЗ. 1989. С. 41—43) возводившие бесстолпные церкви, перекрытые куполами на тромпах. Поэтому требуется какая-то особенность архитектурного «почерка» мастеров, которая могла бы перевесить чашу весов в пользу одной из предложенных датировок. И такая деталь, по нашему мнению, в Никольской церкви есть. Это — кольцевой валик в скуфье купола. Он встречается в новгородских памятниках 1550 г., связываемых с творчеством одного мастера (так называемого «мастера Владимирского собора»). (прим. авт. См.: Петров Д. А. Предварительные соображения о «мастере Владимирского собора» и возможном круге его построек // 125 лет Новгородскому музею. Материалы научной конференции. Новгород, 1991. С. 99—103.) Кольцевой валик в куполе — деталь уникальная для русской архитектуры.
Следует сделать еще одно замечание. В новгородской архитектуре второй-третьей четвертей XVI в. были широко распространены фризы из двухуступчатых ниш. Как мы отмечали ранее, аркатурный пояс Никольской церкви имеет промежуточный характер между аркатурой с ярко выраженным архивольтом и фризом из двухуступчатых ниш.
Наконец, напомним, что под фундаментом церкви находился не материк, а культурный слой. Следовательно, она не могла быть возведена в первые годы существования Большого Бояршего города.
Таким образом, есть все основания полагать, что Никольская церковь была построена в 1557—1558 гг. новгородскими мастерами по образцу Успенской церкви и ее Покровского придела.